Мир Стругацких. Полдень и Полночь

mir-strygУдивительно, что любители фантастики доволъно вяло отреагировали на выход антологии «Полдень и Полночь»: «информационный повод» заслуживает большего. Речь, конечно, не о рассказах современных фантастов «в подражание Стругацким» — это для читателя не в новинку. Иное дело — два ранее не публиковавшихся текста самих АБС, написанные полвека назад и впервые увидевшие свет только сегодня.

Среди этапов «толкинутости» — погруженности в мир, созданный фантазией Джона Роальда Руэла Толкина, — особо выделяется пункт «не прав профессор, не так всё было!». Не худший вариант: мотивирует к поиску аргументов, сотворчеству — а там полшага и до творчества как такового. Это один из трёх китов, на которых стоит вся «зависимая литература», от бесхитростного фанфика до пьесы Тома Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Две другие «большие рыбы» в деле освоения чужих миров — попытка ещё раз окунуться в атмосферу полюбившихся текстов и желание понять, «как это сделано». Та же триада лежит в основе всех произведений, написанных в подражание братьям Стругацким, — а таких за последние десятилетия накопилось изрядно.

Первый массовый десант в миры Стругацких отечественные фантасты предприняли в конце 1990-х с лёгкой руки редактора Андрея Черткова. В трёхтомнике «Время учеников» авторы (принадлежавшие в основном к «четвёртой волне советской фантастики») искали ответ на главный, самый актуальный вопрос современности: почему же настоящее так разительно отличается от картин будущего, нарисованных АБС? Кто виноват и что делать?.. Следующий заход был предпринят через десять лет без малого. Двухтомник «Время учеников, XXI век» под редакцией всё того же Черткова решал принципиально другие задачи. Участники проекта пытались переосмыслить эстетику Стругацких, вписать её в кардинально изменившийся культурный контекст. И вот действие третье, едва ли последнее. Антология «Полдень и Полночь» органично укладывается в общий ряд трибьютов Стругацким, хотя готовила книгу совсем другая команда. Сборник тематически разбит на три части. В раздел «Полдень» вошли повести и рассказы, действие которых разворачивается в мире Полудня — начиная с XXII века и вплоть до периода Большого Откровения, когда людены отделились от обычного человечества и покинули благоустроенную Землю. В разделе «Между Полночью и Полуднем» авторы размышляют о взаимосвязи прошлого и будущего, а в части «Полночь» фантазируют о том, что происходило в других населённых гуманоидами мирах, в Арканаре и Стране Отцов, пока земное человечество строило свою гуманистическую утопию. И всё же, несмотря «очевидное сходство, новый сборник — дако не «Время учеников». Для участников тологии произведения Стругацких — не обещание, не вызов, даже не винтажный артефакт, который непременно надо вписать в модерновый интерьер. Героев и антураж АБС, отдельные повествовательные стратегии и стилистические приёмы классиков авторы используют для решения своих собственных, вполне локальных задач — философских, психологических, а порой и чисто фабульных.

Олег Дивов в «Подлинной истории канала имени Москвы» рассказывает, как могло бы проходить терраформирование Марса в условиях реальной плановой экономики. Майк Гелприн в «Ковчеге-3» поднимает тему целительной силы любви. Елена Клещенко в рассказе «Ещё восемь веков» предлагает свою разгадку тайны «подкидышей», братьев и сестёр Льва Абалкина, с точки зрения эволюционной биологии… Но точнее всего суть сборника передаёт рассказ (набросок?) Сергея Удалина «Перед тем, как захлопнется дверь». Прошло всего несколько месяцев после знаменитой «арканарской резни». Дон Румата Эсторский — не земной прогрессор Антон, а самый настоящий средневековый феодал, семь лет скрывавшийся в уединённом монастыре, — возвращается на родину. В провинциальном городке на границе он обращает внимание на странный феномен: такое ощущение, что все встречные ждут от него чего-то небывалого — каких-то слов, поступков, решений. Румата, в принципе, не прочь соответствовать — вот только понять бы ещё, о чём говорить и что делать… Та же история со сборником в целом: авторы и рады бы взять высокую ноту, которую ждёт от них читатель, но не очень понимают, как этого добиться. В результате самым «Стругацким» текстом в антологии предсказуемо остаётся рассказ АБС «Погружение у рифа Октопус». Рассказ ранний, слабый, заслужено забытый классиками, но зато — настоящий, полностью аутентичный.

Тот редкий случай, когда всего два текста («Погружение у рифа Октопус» и статья Стругацких «Современная зарубежная научная фантастика») оправдывают существование пухлого сборника. Остальное — бонусы.